Армянофобия в Азербайджане. Борьба с ксенофобией.

         
Армянофобия в Азербайджане. Армения Азербайджан, Ксенофобия
| Content >>
| Applications >>
| Download >>
| Discuss >>

Application 36. История по-армянски или из дневника Армена Баласаняна

Автор: Исмаил АББАС[1]

История, ложь, коварство – эти вещи в идеале должны быть несовместимы. Но в этом хрупком мире, где бал правит дьявол, возможно все.

В детстве я даже не подозревал, что есть такое слово, как "толерантность", ибо элементы терпимости были заложены в наши гены. В советские времена, как и сейчас, моя жизнь протекала в древнем и тихом городке Гянджа (в то время его называли Кировабад).
Соседствовали с нами русские, евреи, армяне. Но меня всегда удивляла встреча с незнакомыми армянами. Они первым делом спрашивали: "Хаес, туркес?" (Армянин или турок?) Я недоумевал: "А почему именно турок?" Впоследствии мне объяснили, что так они отличают своих от чужих, точнее сказать, от врагов. Образ турка-врага испокон веков передавался с молоком армянских матерей своим детям. Даже кормили своих непослушных детей, наговаривая: "Если не съешь, то турок придет и убьет". Несмотря на то что мы все жили в Азербайджане и считались азербайджанцами, армяне всех, чьи земли подпадали под их бредовую идею о "Великой Армении", причисляли к врагам.

О ДНЕВНИКЕ

По соседству с нами жила семья Баласанянов. Отец Зохраб и мать Сара были выходцами из Сирии. Рано поженившись, чета Баласанянов, как потом стало известно мне из найденного дневника, о котором будет идти речь, по решению партии "Дашнакцуютюн" была направлена через Ереван в Гянджу, чтобы изменить демографию в пользу армян (такие акции часто использовали дашнаки). Зохраб и Сара работали портными на дому. Детей нарожали немало: Каро, Карине, Армине и Армен. Старшие, Каро и Карине, быстро переехали в Ереван, а младшие, Армине и Армен, остались жить с родителями. Умственными способностями в гуманитарных науках дети не блистали и их протолкнули в музыкальные школы. То бишь "Штраусы" Армении тоже нужны.
В конце 80-х и начале 90-х годов, когда Армения стала оккупировать азербайджанские земли, гянджинские армяне, в том числе и чета Баласанянов, стали постепенно собирать свои пожитки. Сначала отправили своих детей в Ереван. После нашли вариант обмена квартир с азербайджанцами, которые проживали под Ереваном. Оформив документы и собрав все свои пожитки, они успешно переехали в Ереван.

О сборе пожитков я бы хотел рассказать подробнее. Так как соседские отношения с Баласанянами были хорошие, то собираться в дорогу им помогал весь блок (мы живем в многоэтажном здании). Молодые носили тяжелые предметы, а старшие – что попало. Когда мы подняли шкаф, то из задней фанеры посыпались пачки советских десятирублевок. Жена Зохраба стала судорожно подбирать деньги и говорить:

– Это на черный день.

В машину грузилось все – от пустых банок до лоскутков материи. Из подвала выносились старые книги и газеты. Буквально все было запихано в грузовую машину. Прощались долго, со слезами.

Только на следующий день, когда я спустился в подвал, чтобы положить некоторые вещи новых соседей, заметил за дверью несколько выпавших армянских книг и тетрадей. Любопытство подтолкнуло меня забрать книги и тетради домой. И тут передо мной открылся новый мир молодого армянина, казалось бы, которого я знал с детства. Эти отсыревшие тетради оказались дневниками Армена Баласаняна, моего сверстника, 1961 года рождения.
Но тогда я еще не знал, что это такое, так как рукописи были на армянском языке. Прошло некоторое время, пока я не встретил однокурсника Вахида, который жил в свое время в Ереване и мог спокойно говорить и писать по-армянски.
Четыре 12-листовые тетради надо было перевести на азербайджанский или хотя бы на русский язык. У Вахида было мало времени, так как он работал в мастерской по ремонту холодильников, и мы решили, что во время обеденного перерыва Вахид будет переводить, а я буду все это записывать. Это оказалось не так уж легко. Из-за семейных проблем у Вахида за месяц мы успели перевести лишь половину тетради. В дальнейшем и у нас в семье появились проблемы: защищая Родину от армянских оккупантов, геройски погиб племянник Халил. Даже тело не удалось вынести с поля боя.

Через некоторое время я не обнаружил на моем столе дневников. Оказывается, убитая горем мать разорвала и выбросила тетради. Тогда я смотрел в ее глаза и не знал, что сказать. И о чем можно было говорить? В 1941 году она потеряла единственного брата Джавада, он погиб в Минске от рук немецких фашистов. И вот сейчас, на родной земле, неподалеку от ее родины, Шуши, погибает 19-летний внук. На этот раз от рук армянских фашистов. И в обоих случаях нет могил, на которые можно было бы положить букет цветов.

Но все то, что осталось от дневника, я решил предоставить на суд читателя. Ведь истина превыше всего, и она не может противоречить толерантности, о которой так много говорят в наше время.
Из дневника Армена Баласаняна (датировано 1975-1976 годами).

"Написать дневник мне подсказал мой дядя Самвел. Вернее, когда мы ездили в Ереван к дяде, то я увидел, как он что-то записывает. Когда я спросил, что он делает, он сказал: "Пишу свои мысли, возможно, когда-нибудь они понадобятся будущему поколению".
Почитать дневник дядя Самвел не дал, только дал посмотреть внутри обложки. Там было написано: "Вся моя жизнь посвящена идее Великой Армении (хайков), даже когда умру, душа моя не успокоится и будет кружить над Эчмиадзином, пока потомки над могилой моей не принесут в жертву последнего турка. И тогда душа моя взлетит к небесам".

Когда я читал этот отрывок, дядя обнял меня за плечи, поцеловал голову и сказал: "Цавытаным"[2] (родной), возможно, это придется сделать тебе, сынок".

Живу я в Кировабаде, занимаюсь музыкой, иногда рисую, но неважно получается. Мой друг Минас говорит, что потом будет хорошо. Он рисует лучше меня, поэтому иногда мне бывает очень обидно, хочется все бросить. Родители мои раньше жили в Сирии. Отец в одной, а мать – в другой деревне. Когда они поженились, их отправили в Кировабад. Всегда, когда я спрашиваю отца, зачем они приехали сюда, отец очень сердится и говорит: "Сынок, запомни навсегда: и Сирия, и Кировабад, и весь Азербайджан, Грузия, Сочи, Ростов – это исконные земли Великой Армении. Немного потерпи".

...Сегодня день начинается вроде неплохо. С друзьями договорились на выходные поехать отдохнуть в Камо. Решили собрать по 15 рублей на каждого. С нами поедут девочки: Карина, Новелла и одна русская девочка Наташа. Знакомый Минаса, Ильгар, тоже хотел поехать с нами. Ребята сказали, что если поедет этот турецкий осел, то они не поедут. Минас дал ему культурный отвал.

В Камо отдохнули нормально, если не считать концовки. Я почти договорился с Наташей, но Сергей и Минас насильно увели Наташу в лес, а я остался без девушки. Когда они вернулись, я чуть не подрался с Сергеем (все мы были сильно пьяны, Сергей мне совсем не нравится). Ашот успокоил меня: «Слушай, из-за какой-то русской мы будем ругаться? Хочешь, я таких десять штучек тебе организую».

Потом я понял, действительно, она не стоила того.

...Как противно ходить на занятия по утрам, не хочется вставать. Сольфеджио, противные ноты и еще эта учительница, бееп[3] всегда жалуется родителям. Я бы с удовольствием ... эту дрянь. Всегда хочет от меня подарки. Скоро должны поехать в Ереван, там свадьба будет у маминой родственницы. Поедем вчетвером: сестра, папа, мама и я. На свадьбу из Франции должны приехать тетя с семьей. Может, после приедут и к нам домой.

...Свадьба в Ереване была неплохой, но мне не очень понравилось. После мы с друзьями взяли девочек и пошли отдыхать. У родителей Ашота отличная дача, там мы отдыхали до утра. Сделали бастурму, взяли домашнее вино и коньяк.

Утром всей семьей и семьей дяди Самвела поехали в Эчмиадзин. В Эчмиадзине чувствуешь себя совсем по-другому. У жертвенной стены мы принесли в жертву голубей. Я и за маму это сделал, мама боится это делать, у нее больное сердце. Она не может смотреть, как разбивают голову голубя о стенку[4] Это наш старый обычай жертвоприношения. Я и сам раньше не мог смотреть на эту сцену, но потом мне объяснили, что это надо делать обязательно (если ты мужчина). После все мы сфотографировались перед Эчмиадзином. Надо будет забрать фото. Эчмиадзин – это святое место для всех армян. Все идеи для нашей дальнейшей борьбы и создания Великого Хаэстана[5] (Армении - от авт.) идут отсюда. И каждый армянин обязан каждый месяц посылать на это деньги в Эчмиадзин. Но есть некоторые, которые не хотят платить. Мой отец передал списки этих людей дяде Самвелу, он с ними разберется. Дядя Самвел является руководителем нашей партии.

...Вчера весь вечер я, отец и дядя Самвел говорили о геноциде армян, который сотворили подлые турки в 1915 году. Отец и дядя долго спорили о том, кто тогда нас подвел - русские или англичане.

Отец говорил, что русские, а дядя, что англичане. Отец утверждал, что тогда наши поторопились с восстанием, надо было подождать, когда турки выдохнутся в борьбе с русскими и англичанами, а после ударить сразу в нескольких направлениях. Просто Андраник[6] (руководитель вооруженных карательных отрядов армян - от авт.) поспешил с восстанием, русские сказали, что поддержат, а после отступили. Если бы русские простояли месяц, то мы вырезали бы всех турок. И сейчас была бы давно Великая Армения. И не было бы, возможно, СССР.

...Карен с тетей с нами вместе приехали из Еревана к нам домой, в Кировабад. Карену Кировабад не понравился, конечно, это не Париж. Карен там играет в одной футбольной команде. Возможно, когда я женюсь, то перееду во Францию, там все мамины родственники. А отец хочет, чтобы мы переехали в Ереван или в Сирию.

 

back

 


[1] Аббас И. История по-армянски или из дневника Армена Баласаняна/И. Аббас // Зеркало, 2007.-8 августа,N N 141.-С.3. Link

[2] Арм. досл. «заберу твою боль»

[3] Так в оригинале

[4] Подобного ритуала у армян нет

[5] Искаж. арм. Хайастан/Հայաստան

[6] Один из лидеров армянского национально-освободительного движения на рубеже XIX-XX вв. Национальный герой армянского народа и Болгарии.